Мы начинаем цикл публикаций, посвящённый 150-летию со дня рождения философа и революционера В.И. Ленина. Первая из них рассказывает, о брянском водителе, оказавшемся в нужном месте во время покушения на В.И. Ленина в самом начале 1918 года.

В полном собрании сочинений В.И. Ленина этому происшествию отведено всего несколько строк: «1918. Январь, 1 (14)… Ленин выступает с приветственной речью на митинге, посвящённом проводам на Западный фронт первого сводного отряда социалистической армии. Автомобиль, в котором Ленин возвращался с митинга, был обстрелян контрреволюционерами-террористами» (В.И. Ленин, ПСС, изд. 5, т. 35, с. 568).

Первое покушение на Ленина… Потом будут и другие: не могли «бывшие» смириться с встававшей над Россией зарёй новой жизни – жизни не для «избранных», не для «белой кости» и «голубых кровей», жизни – для народа…

Что же заставляет нас сегодня вспомнить о том событии более детально?

Всё очень просто: в те роковые минуты рядом с Ильичём оказался наш земляк, уроженец деревни Николаевка ныне Красногорского района Тарас Гороховик. В нужную минуту – рядом…

СПАСИБО, ТОВАРИЩ!

1 января 1918 года. Это по старому стилю, а по новому будет 14 января. Однако новый счёт времени в действие пока не вступил, и встречали в Петрограде первый послеоктябрьский год по прежнему календарю – в ночь с 31 декабря. Ленин вместе с Надеждой Константиновной едет на Выборгскую сторону, на «общерайонную встречу Нового года», где собралась в основном рабочая молодёжь.

«Юноши и девушки, танцевавшие вальс, – написал в своей книге автор биографии В.И. Ленина в серии «Жизнь замечательных людей» Л.А. Данилкин, – быстро сообразив, что к чему, грянули «Интернационал». Но визит продлился недолго: первый день нового 1918 года у председателя Совнаркома был, как обычно, уплотнён до предела. Были здесь и заседания, и приём дипломатического корпуса, и выступление в Михайловском манеже на митинге отправлявшихся на фронт защитников молодой Советской республики.

Среди многих сотен людей, пришедших в Михайловский манеж, чтобы увидеть и услышать Ленина, был один, кто очень точно и хорошо рассказал нам об этом вечере. Его звали Альберт Рис Вильямс. Он приехал в Россию из Америки, был свидетелем взятия Зимнего, слышал залп «Авроры», речи Ленина. Верный друг новой России, он вспоминал: «Колеблющееся пламя факелов освещало огромное помещение, делая длинные ряды броневиков похожими на каких-то чудовищ. Вся большая арена и стоявшие на ней бронеавтомобили были усеяны фигурами новобранцев, плохо вооружённых, но сильных своим революционным пылом…

Громкие крики возвестили о прибытии Ленина. Он поднялся на один из бронеавтомобилей и начал говорить. В полумраке слушавшие его люди вытягивали шеи и жадно ловили каждое слово. После окончания выступления раздались бурные аплодисменты».

Довольно далеко от броневика, с которого выступал Ильич, стоял у своей машины «Делане-Бельвиль» № 46-47 солдат 1-й автороты Тарас Гороховик, прикомандированный к базе Смольного. Крестьянский сын из деревни Николаевка (ныне Красногорского района Брянской области) в 1910 году был призван в армию, служил военным шофёром, был удостоен ряда царских наград. С выбором, на чьей стороне быть во время революции, будущий большевик не колебался. А как лучшего шофёра его направляют в распоряжение автобазы Совета Народных Комиссаров. В основном был «прикомандирован» к наркому по военным делам Н.И. Подвойскому, с которым оказался и на этом митинге. Как и все, он жадно слушал Ленина. Подошедший к нему Подвойский негромко сказал: «После митинга повезёте товарища Ленина. Куда – он скажет».

Кадр из фильма «20 декабря».

Час был не поздний, но о жизни на холодных, пустынных улицах свидетельствовал лишь тусклый свет, еле пробивавшийся из окон. Ни неба, ни мостовой – всё покрыла белёсая, плотная мгла.

– В Смольный, пожалуйста, – услышал Гороховик знакомый голос Ленина.

Владимир Ильич устало откинулся на спинку сиденья. Рядом с ним сел незнакомый Гороховику высокий человек, а впереди, ближе к шофёру, Мария Ильинична. Свет фар ложился на сугробы, и нигде, казалось, не найти было проезжей колеи. Но Гороховик хорошо знал дорогу и скорее угадывал, нежели видел, где лучше проехать. Тронулся в путь не спеша. Опасался гололёда, а больше всего тумана. Давно такого не наблюдалось в Петрограде. Густой и тягучий, он заполнил собою улицы, окутал дома, набережные, проспекты. Но шофёр уверенно ориентировался. Подъезжая к мосту через Фонтанку, чуть-чуть сбавил скорость, просигналил: вдруг кто-нибудь из пешеходов замешкался, не успев отойти в сторону?

Владимир Ильич в машине шутил, был весел. Отметил, что на улице заметно похолодало. Мороз пробрался в кабину. Щипал за нос и открытые уши. Но о чём шёл разговор, Тарас не слышал – мешала стеклянная, почти сплошная перегородка, отделявшая водителя от пассажиров. Да если бы и слышал, всё равно не понял бы – незнакомец говорил не по-русски. Это был Платтен, о котором Ильич сказал однажды: «Друг рабочих и враг капиталистов всех стран». Фриц Платтен, тот самый мужественный швейцарец, который от Цюриха до самой русской границы сопровождал Ленина в апреле 1917 года. Милюков не пустил тогда в Россию швейцарского коммуниста. А сегодня, после долгих злоключений, он приехал, наконец. Мария Ильинична прямо с вокзала привезла его в Михайловский манеж.

Кадр из фильма «20 декабря».

Оживлённый голос незнакомца вдруг умолк, и после паузы, которая длилась миг, Платтен тревожно вскрикнул. Один за другим раздались короткие и сухие хлопки. Гороховик вздрогнул от неожиданности. «Стреляют», – мгновенно понял он. Остро брызнуло в лицо разбитое пулей переднее стекло, ударило морозным воздухом. Гороховик не почувствовал боли, только показалось, что тёплые капельки пота сползают за воротник солдатской гимнастёрки. От напряжения слезились глаза – только бы не въехать в сугроб. Он не терял ни секунды и гнал, гнал вперёд, непостижимо объезжая снежные завалы.

– Откликнитесь! – крикнул, не оборачиваясь.

Но в ответ – только яростный рёв мотора. Гороховик мчал уже по Пантелеймоновской, ничего, кажется, не видя перед собой, но если бы ему нужно было промчаться ещё столько же по таким же сугробам, он всё равно увёл бы свой «Делане-Бельвиль» даже с закрытыми глазами. Резко свернув и не сбавляя скорости, он въехал в переулок. Сюда уже не доносились выстрелы. «Проскочил», – стучало в висках.

Что же происходило в это время в машине? Мария Ильинична досказала то, чего не знал Тарас Гороховик, сидя за рулём.

«Стреляют», – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвёл её в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся, и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофёр ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил «Все живы?» – «Разве в самом деле стреляли?» – спросил его Ильич. «А то как же, – ответил шофёр. – Я думал, никого из вас уже нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам».

У Смольного машину осмотрели. Кузов был продырявлен в нескольких местах. Одна пуля застряла в «кронштейне кареты». Две другие навылет прошили ветровое стекло. А еще одна задела палец руки Платтена, которой он только что прижимал к себе голову вождя.

«Спасибо, товарищ!», – Ильич крепко пожал руку Гороховику.

«Да, счастливо отделались», – говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ильича», – заканчивает свои воспоминания М.И. Ульянова.

«СООБРАЗИТЕЛЬНЫЙ ШОФЁР…»

Этот случай не раз описывался в советской печати. Сам Тарас Митрофанович вспоминал о нём коротко: «Выехал на мост через Фонтанку. Вдруг выстрелы – «трах-тах-тах». Смотровое стекло передо мной зазвенело, брызнув осколками в лицо. «Это во Владимира Ильича...» – мелькнула у меня мысль. Нажимаю регулятор на все газы. Сворачиваю за угол. Все живы. Опасность миновала».

Вот так – просто и обыденно. Но другие отмечали находчивость шофёра. И не только Мария Ильинична. Первый наркомзем молодой республики А.Г. Шлихтер писал: «1 января 1918 года, если не ошибаюсь, часов в 6-7 вечера наш деловой муравейник в Смольном облетело страшное известие. Только что стреляли в Ильича, когда он возвращался с митинга. Платтен прикрыл рукой голову Ильича, это и спасло Ленина. Пуля, пробившая кузов автомобиля, ранила Платтена в руку, которой он пригибал голову Ильича книзу. К счастью, пуля прошла через стекло, отгораживающее шофёра от кареты, не задев шофёра. Шофёр не растерялся, дал полный газ и быстро вывел автомобиль от продолжавшихся выстрелов вдогонку… Каждому из нас хотелось увидеть Ильича, самому убедиться, что он действительно совсем не ранен. Но Ильич уже был у себя. И в коридоре можно было увидеть только Платтена, который возвращался после перевязки. На другой день Ильич как ни в чём не бывало сидел и работал в своём маленьком кабинетике».

Есть ещё одна запись о солдате Тарасе Гороховике. Писал о шофёре автомобиля №46-47 тот… кто стрелял, тот, кто долго и дьявольски продуманно готовил покушение, тот, кто с оружием гнался за быстро удалявшимся автомобилем.

Кадр из фильма «На одной планете».

Вот он, дневник подпоручика Ушакова, много дней ходившего по следам Ленина. В карманах его лежали бомба и наган. Разборчивый почерк. Добротная бумага гроссбуха:  «…Теперь дело было за малым – выследить Ленина и либо бросить в него бомбу, либо расстрелять. Но выследить Ильича было не так-то просто – он то не выходил из Смольного, то совершенно неожиданно выступал на каком-нибудь митинге. В Смольный не проникнуть – это ясно, а вот подкараулить на митинге – вполне возможное дело. Теперь вся надежда была на Технолога, который работал в канцелярии Смольного. Шли дни, а от Технолога ни единой весточки... У «партизан», как они себя называли, всё чаще сдавали нервы, они всё чаще ссорились и без всякой меры глушили коньяк. Бог знает, чем бы всё это кончилось, если бы однажды вечером в квартиру не ворвался Технолог.

– Сегодня! – с порога крикнул он. – В восемь вечера. Михайловский манеж.

– Что там, митинг? – уточнил Капитан.

– Митинг. Провожают на фронт отряд Красной Армии.

– Он выступает? Это точно?

– Точно. Сам слышал. Отряд сформирован из рабочих Выборгского района: на радостях, что их будет провожать Ленин, они кричали об этом в коридорах Смольного». 

А вот как было на самом деле. Николай Подвойский рассказывает о событиях того рокового вечера несколько иначе:

«1 января 1918 года, под вечер, я вхожу в маленькую рабочую комнату Владимира Ильича. Он прерывает беседу с незнакомым мне, по-европейски одетым высоким тридцатилетним человеком. Указывая на меня, Владимир Ильич говорит своему собеседнику: «Это товарищ Подвойский, наш военный специалист». Потом, обернувшись ко мне, добавляет: «Это Фриц Платтен, товарищ, который вывез нас из Швейцарии».

Завязалась беседа. Я сказал, что сегодня мы отправляем первый сформированный батальон Красной Армии для обороны наших границ от возможного нападения Германии, и обратился к Владимиру Ильичу с просьбой, чтобы он сам проводил на фронт первый батальон Красной Армии. Владимир Ильич согласился и пригласил с собой также тов. Платтена».

Автор дневника стоял на мосту, куда въезжал «Делане-Бельвиль» № 46-47. «Я выхватываю наган и, стреляя, бегу за автомобилем. Что это – автомобиль остановился. Я не верю глазам своим. Надежда подхватывает – нагнать и бросить бомбу. Бегу! Но нет, автомобиль не остановился. Это просто сообразительный шофер свернул машину в переулок…»

Кадр из фильма «На одной планете».

Вскоре сотрудниками ВЧК был арестован один из покушавшихся. Он рассказал, что решение убить Ленина принято офицерской организацией, штаб которой располагался в Перекопском переулке. По этому адресу выехали чекисты, были проведены аресты.

7 марта «Известия ВЦИК» сообщили, что стреляли в Ленина люди из городской милиции, нанятые князем Ш. (речь идёт об известном финансисте Шаховском). Нанял их сам князь за полмиллиона рублей...

Ни один из покушавшихся не был расстрелян. Когда стало известно, что немцы перешли в наступление, из следственных камер Смольного были переданы их письма с просьбой отправить на фронт. На этих письмах есть резолюция Ленина: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт».

НЕ ЗАБЫТ…

Более широкий резонанс эта история получила в 1925 году. Первыми её «раскопали» журналисты уездной клинцовской газеты «Труд». Молодой сотрудник Женя Соколов привёз из своей поездки по уезду потрясающую новость для ленинского номера, который готовился к первой годовщине со дня смерти вождя. Оказалось, что километрах в 80 от Клинцов, в д. Николаевке, живёт крестьянин-бедняк, демобилизованный красноармеец Тарас Гороховик, который говорит, что работал шофёром на центральной автомобильной базе при Смольном, не раз слышал Ленина на митингах, и даже участвовал в спасении Владимира Ильича, когда в него стреляли. В редакции поверили не сразу. Написали М.И. Ульяновой, работавшей тогда ответственным секретарём в «Правде». И вскоре получили подтверждение.

Ответ Марии Ильиничны окрылил клинцовского редактора. Воспоминания Тараса Гороховика были сначала полностью опубликованы в уездной газете «Труд», а через год – на страницах «Правды».

Благодаря этим публикациям, нам известна дальнейшая судьба земляка.

Вскоре после того памятного события Гороховик ушёл на фронт. Он искусно водил броневики, штабные машины. Не раз попадал в сложные ситуации, но всегда находил выход. А от сыпняка не смог уберечься. Тиф свалил его. Из госпиталя вернулся в родную деревню: пахал, сеял, подковывал лошадей. Но мечта вернуться к полюбившейся шофёрской профессии не оставляла его. Однако не только в Николаевке, но и в уездном г. Клинцы, вообще на Брянщине, не было ни одного автомобиля.

Мария Ильинична не оставила без внимания и вторую часть письма из Клинцов, касавшуюся трудной послевоенной жизни Тараса Гороховика: по её рекомендации Тараса Митрофановича вернули в совнаркомовскую автобазу. И он снова сел за руль.

…Прожил Тарас Митрофанович долгую и интересную, хотя и не всегда безоблачную жизнь. Вырастил семерых детей. Двоих пережил: Иван погиб при форсировании Днепра, Георгий умер во время войны. А Михаила, тогда же, в военные годы, тринадцатилетним мальчуганом привёл Тарас Митрофанович в гараж. И с тех пор Михаил Тарасович беспрерывно трудился в автобазе Совмина. Он прошёл путь от ученика электрика до механика.

Последние годы своей жизни Тарас Митрофанович провёл в подмосковном санатории для старых большевиков. Умер он летом 1967 года.

Информация взята из газеты «Брянская правда» (№4 (1263) от 24.01.2020 года) и подготовлена главным редактором газеты Леонидом Моргачом.